В этом номере публикуются следующие материалы:
- Итоги века с Равилем Бухараевым: взгляд из Англии.
- О татарском национальном костюме и народном характере.

Этот и остальные номера "ТР" Вы можете прочитать в архиве рассылки.

Любить и не ждать благодарности
Итоги века с Равилем Бухараевым: взгляд из Англии

Он ворвался в жизнь нашего поколения в 80-е годы и буквально влюбил в себя - выпускник Казанского университета, почти состоявшийся математик, вдруг дерзко изменивший Ее величеству точной науке с поэтической музой. Его талант поэта довольно быстро оценили в Москве и предрекали будущее, естественно, только в первопрестольной. И он действительно уехал из родной Казани. А через некоторое время вообще пропал с горизонта, чтобы появиться через десять лет уже возмужавшим и зрелым. Сегодня Равиль Бухараев - поэт, собственный корреспондент радиостанции Би-би-си, ученый-исламист и философ, которого тоже волнует судьба татарского народа...
- С тех пор как занимаюсь историей (точнее - историей ислама Поволжья), я перестал относиться к векам как к поступательному движению. Да, в свое время нас много учили в школе, что раньше все было плохо, сейчас - хорошо, а дальше будет еще лучше. На самом деле на развитие любого народа надо смотреть с точки зрения нравственности, а не его материальных достижений. С одной стороны, у нашей нации появились люди, о которых можно сказать: они выдающиеся. С другой стороны, утрачены великие традиции, в первую очередь, религиозно-нравственные, утеряно понятие нравственного примера. И в этом смысле XX век был веком, как говорят в народе, ахры заман - веком Судного дня. Воспринимаю его как последний шанс для людей опомниться и взглянуть на себя.
- И как вы считаете, мы использовали его?
- Если бы не использовали, думаю, от Земли ничего бы не осталось. Потому что и в Коране, и в Священном писании говорится: "Никогда не разрушает Господь города, пока в нем есть хотя бы один праведник". Праведников среди нас, быть может, не так много, но они есть. Что касается татарского народа, я очень горжусь им. Чем больше углубляюсь в его историю, тем больше горжусь, что принадлежу ему. Хотя, наверное, вы понимаете, что, живя в Англии, очень легко стать человеком, который ходит вокруг и говорит: ага, у моего народа есть три-четыре всемирно известные личности, значит, мы тоже не лыком шиты. Совершенно неправильный подход! Даже очень маленькие нации могут выделить у себя представителей, которые прославят их на века. Важно другое - какое настроение в самом народе, каковы его созидательные силы, есть они или исчерпались? И вот в этом смысле XX век для татарского народа стал веком колоссального осмысления себя. Возможность развития наш народ получил в начале века - в 1905 году, когда стали выходить газеты, когда в течение каких-то десяти лет культура расцвела так, как будто до сих пор она только и ждала этой возможности. Мы набрали такую силу, что в принципе нас не остановил даже 17-й год. XX столетие прошло под знаком Габдуллы Тукая, Хади Такташа, Салиха Сайдашева, Мусы Джалиля. А последние десятилетия, которые я наблюдаю из Англии или из других стран, где бываю, татарский народ все, что выстрадал за свою тысячелетнюю историю в культурном и политическом смысле, как бы аккумулировал в одно целое. Особенно зрелым оказалось политическое мышление. Понимаете, можно много говорить о культуре, поэзии и т.д. Но есть реальная жизнь, которая зависит от исторических традиций национальной политики. И когда здесь начинают работать шапкозакидательными лозунгами, не подкрепляя делом, моментально получается что-то вроде Чечни или Карабаха. А с этим нельзя играть - опасно. И татары в такие игры не играют...
- Говоря о достижениях татарской нации, вы говорите о каком-то особенном политическом мышлении. В чем, по-вашему, его суть?
- Ответ на этот вопрос я постарался дать в своей книге, которая вышла в августе прошлого года, - "Минтимер Шаймиев. Модель Татарстана". Это колоссальная удача, что у руля республики стоит такой земной человек, который очень мало говорит, но всегда - по существу. Который не старается "отцовством" вызвать к себе любовь народов. Мне странно слышать, когда говорят, что Шаймиев - популист, мол, подумаешь, сделал, чтобы народу чуть легче жилось. Хотя при том цинизме, который царит в российской политике, стоит ли удивляться подобным суждениям. Суть не в этом. Просто президент Татарстана совершенно четко понял одну вещь - ничего нельзя добиться в состоянии спешки или отчаяния, в постоянной борьбе за кусок хлеба, с ощущением, что завтра будет хуже, чем сегодня. Поэтому в республике во главу угла была поставлена стабильность, пусть у некоторых людей и не совсем сытая. Благодаря этой стабильности многие реформы не только получили одобрение, но и стали восприниматься народом как свои. В этом смысле в личности Шаймиева отразились самые яркие черты татарского народа XX века.
-Странное наблюдение: почему-то люди, имеющие возможность видеть и судить Татарстан как бы со стороны, ценят нашу стабильность и президента гораздо больше, чем живущие здесь...
- "Лицом к лицу лица не увидать". У меня есть возможность сравнивать - езжу по разным странам, в последнее время часто бываю в Казани. Сегодня находиться в Татарстане для меня интересно и важно. Работаю на Би-би-си (у меня сейчас постоянный контракт), круг моих интересов - экономика и политика стран СНГ. Ко мне стекается информация со всех агентств мира, и я на фактах могу доказать, что Татарстан по сравнению с другими регионами России и странами СНГ -это нечто особенное.
- Возможно, поэтому лет десять назад вы как бы совсем пропали из поля зрения своих соотечественников, а сегодня впору говорить об эффекте постоянного присутствия Бухараева в Татарстане.
- Спасибо, я очень рад, что такой эффект есть. Но моему исчезновению была другая причина. Я уехал в Англию человеком отчаявшимся и разочарованным во всем. Мне было под 40. Оглянулся на свою жизнь и увидел: Господи, работал-работал, а ради чего? Ради издания своих книг?! Все ушло в дым! В то время, когда вы не слышали обо мне, я и сам... о себе не слышал. Понял: если не уйду на несколько лет, а может быть, на всю жизнь в какое-нибудь бескорыстное служение, то пропаду. И, оказавшись в Англии, я нашел себя в мусульманской ахмадийской общине - пришел к исламу-науке, к тому, что я называю исламом с улыбкой. Живя в маленькой деревушке, переводил исламскую литературу на русский язык, иногда получались стихи... За два года написал порядка 30 книг. Куда бы меня ни забрасывала судьба - в Австралию, США или Израиль - я везде встречаю наших братьев и вижу в их библиотеках эти книжки. В этом смысле, считаю, что жизнь моя состоялась. Я понял главное -бесполезно стучаться о стену головой ради себя и своего таланта. Но если ты трудишься ради высокого и намного более высокого, чем ты сам, чем даже твой народ, лишь тогда ты начинаешь понимать самого себя. Вот так моя судьба совершила поворот на 180 градусов. Можете представить, как я удивился, когда ко мне в эту маленькую деревню стали приходить письма с приглашениями приехать в Венецию и Чикаго на какую-нибудь конференцию или с предложением издать книжку...
- Думаю, рано или поздно к осмыслению своего "я" и своего творчества приходят все творческие люди, если, конечно, они честны сами с собой...
-Да, это дар и большое счастье. Я давно уже потерял в этом смысле некий пиетет по отношению к собственному "я". Мне кажется, прежде всего надо быть орудием Аллаха, его инструментом. И тогда инструмент начинает звучать. Бывают разные инструменты - скрипка Гварнери или фабричная скрипочка из музыкального магазина. На той и другой можно играть, извините, и в кабаке, и на сцене консерватории. Но при этом важно любить людей, для которых ты играешь. А любить - нелегко. Эти десять лет я занимался и собственным творчеством, только не хотел раньше времени показывать никому. Оказалось, что накопилось очень много. С 1999 по 2000 год я издал пять книг по 300 страниц с лишним (три - на английском языке, две - на русском) - проза, политология, история, философия. Мои английские коллеги все допытываются, как мне это удалось. Я ведь ухожу на работу в восемь утра и возвращаюсь домой в восемь вечера. Как бывший математик, разъясняю им: работаю после молитвы каждое утро, если вы напишите в день хотя бы одну страницу, то в год получите 365 страниц. Это уже книга. Если будете делать по две страницы - получите 700. Простая математика! Главное - заставить себя и втянуться. А этому, слава Аллаху, я хорошо научился.
- Кстати, на вечере поэзии, который недавно состоялся в Большом концертном зале, Равипь Бухараев удивил многих своих соплеменников стихами на татарском языке. Что это - просто дань родному языку или попытка восполнить некий пробел в творчестве?
- Писать стихи по-татарски я начал, чтобы "заштопать" дыру в своей душе. Признаюсь, пришлось уйти в словари - не хватало не слов, а идиом и выражений. Если бы татарский язык сохранил арабскую фразеологию, существовавшую еще в начале века, было бы намного легче выразить любую мысль. Наши же татарско-русские словари дают очень односложную информацию. Заранее предупреждаю, что никому не хочу создавать конкуренции. Стихи на татарском - скорее факт моей биографии, чем факт татарской литературы. Думаю ли я на татарском? Или "русские" мысли перевожу на татарский? Я думаю на четырех языках - русском, татарском, английском и венгерском. Просто каждый раз это другое ощущение -другое море, другое небо, другой сад. И все равно сад. Можно войти в сад в Англии и увидеть, как цветут в январе розы (а розы там действительно цветут). И можно зайти в заснеженный сад под Казанью. И это тоже будет сад.
- Давайте представим гипотетически: как сложилась бы ваша творческая судьба, если бы вы остались в Татарстане? Поэт с татарской фамилией, который пишет на русском языке.
- Когда я жил в Москве, мне ненавязчиво так предлагали поменять фамилию Бухараев на русский псевдоним. Ради карьеры. Но это меня никогда не волновало. Для меня всегда было важно, что я татарин. Мы все - свидетели жизни. Если я сумею адекватно выразить свои сегодняшние ощущения, это и будет мой главный вклад. Да, географически я уезжал из Казани, но духовно - никогда. Выступая нынче в Большом концертном зале имени Сайдашева, понял одну вещь: ничье признание в мире меня не интересует так, как признание в Татарстане.
- Позвольте полюбопытствовать: насколько остро чувствует татарин, живущий в Англии, личную ответственность за сохранение татарской культуры в XXI веке?
- Радуюсь, глядя на сегодняшнюю молодежь. Посмотрите, какое поколение выросло - не затронутое ни советской школой, ни страшным отчаянием первых лет перестройки. Невероятно прекрасные лица! Они лишены многих комплексов, а главное - они знают, что все в этой жизни зависит только от них. Вот это очень важно: не рассчитывай на дядю, если он и поможет, то не бесплатно - за рабство. А молодые сегодня не хотят быть рабами, в том числе и рабами старых стереотипов. Не понимают татарскую культуру? Так надо создать такую культуру, чтобы была для них привлекательной. В этом я и вижу задачу свою и нашего поколения. Однако XXI век воспринимаю без особого ребяческого оптимизма. Возможно, он будет еще сложнее, потому что людям перестали навязывать чужую идеологию - либерализм: вот, дескать, наши отцы-деды были необразованными дураками, а мы теперь сделаем так как надо. Это уже было сотни раз, только называлось по-другому. Будущее зависит от того, насколько мы сумеем сохранить духовную культуру народа. И здесь исламский фактор как фактор духовной культуры, безусловно, является определяющим. Когда люди научатся получать удовольствие от простых и чистых вещей, можно считать, что мир спасен. Но ислам, который мы знаем в России, очень неоднороден. Существует 73 течения, многие из которых друг друга не переносят даже на дух. Мусульмане нередко больше думают об обрядной стороне - как бы в пятницу прийти в мечеть трезвым, а потом можно и выпить, закусив колбасой. Но ведь суть ислама гораздо глубже. Невозможно любить Аллаха, не любя людей, как невозможно любить художника и одновременно ненавидеть его картины. Надо любить и не ждать благодарности, что само по себе - счастье.

Резеда ДАУТОВА
"Восточный экспресс" №5 , февраль 2001г

Обсудить в форуме

Калфак - общение с космосом
О татарском национальном костюме и народном характере

Известный в Набережных Челнах искусствовед и модельер Ольга Пудакова может прочесть целую лекцию о татарском национальном костюме. И это неудивительно - она уже длительное время изучает одежду и украшения народов Татарстана.
- Ольга, зачем вам, русскому человеку, это нужно?
- Мне интересен народ, среди которого я живу, мне хочется понять его культуру. Изучение истории народного костюма расширяет взгляд на мир. К тому же мы с коллегами шьем костюмы для фольклорных ансамблей, для артистов. У меня, например, были клиенты, которые хотели свадебный наряд, выдержанный в национальном стиле.
Я долго не верила современным образцам татарского народного костюма. Какой-то розовый цвет, куча оборок. Почему? Где истоки национального? Настоящий костюм - это то, что носили наши предки, а не те выхолощенные и навязчиво демонстрируемые сейчас поделки. Я изучала костюм по материалам музеев, архивов, даже раскопок. А это довольно сложно, поскольку термином "татары", как известно, называли очень многие народы.
- И что вам открылось?
- Существует очень много общего в самовыражении, в мировоззрении и в костюме у разных народов. Например, в татарском костюме есть отголоски давно ушедших эпох. Тут и Персия, и Вавилон, и Египет. Возьмем, к примеру, женские головные уборы. Когда-то они были очень высокими, остроконечными, на жесткой основе, расшивались монетами, кораллом, оформлялись чем-то блестящим. Это был своеобразный посыл в космос, из нашего микромира в макрокосм -как бы просьба о защите у звезд. Истоки таких головных уборов нужно искать у шумеров. Носили их только женщины детородного возраста. Широко известный татарский калфак - это то же самое, только без жесткого конуса. Вот из какой древности он ведет свою историю! Были калфаки трикотажные, бархатные. Вязаные, в основном белые, носили в сельской местности, а полосатые, цветные, очень яркие - в городе.
- Насколько современный народный татарский костюм, с отрезной талией и оборками внизу, далек от своего древнего прототипа?
- Раньше одежда была гораздо проще. Полотно стоило дорого, поэтому ни одного клочочка ткани никогда не выбрасывалось. И кроя, как такового, в народном костюме не было. Просто ткань перегибалась пополам, что-то там сшивалось. Под прямыми рукавами для удобства движения появилась ластовица. Она была часто контрастного цвета, в восточных костюмах ее обшивали монетами. А знаете почему? Было тогда поверье, что душа улетает из подмышек. Это был оберег.
- Что еще у татар использовалось в качестве оберега?
- Это хаситэ - перевязь, завершающаяся небольшой коробочкой или красивым кошельком. В сельской местности она могла быть из цветных кусочков ткани, а у богатых городских семей были ювелирные коробочки для молитвы из Корана. Женщины из просвещенных кругов клали туда какую-нибудь цитату из восточных поэтов. Само хаситэ очень богато украшалось. В сельской местности это были всевозможные бляшки, красивые пуговицы, ювелирные украшения, раковина каури. В аристократических кругах хаситэ делали на заказ. Перевязь была под правую руку. Потому что левая "нечистая", на левом плече шайтан сидит, а на правом - ангел. Там и находилась коранница. Она оберегала женщину от дурного взгляда, хранила ее женственность и целомудрие. В татарском костюме функцию оберега играют также ювелирные украшения.
- Когда же сложился татарский народный костюм?
- Когда мы говорим о народном, национальном, нужно помнить, когда сложилась нация. По мнению многих историков, это произошло в XVII веке. Ушло глубоко историческое, осталось то, что присуще характеру народа, его трудовой деятельности. Естественно, и XIX век привнес свои изменения - пошло развитие капитализма, и это тоже отразилось на народном костюме. Больше всего на русском и татарском, и менее - у других народов. Чем это объясняется? У татар мощно развивались искусство, культура и экономика. Капитализм, среди татар быстро укоренился, а с ним пришли готовые ткани фабричного производства и появились веяния европейской моды. Вот эти пресловутые оборочки - это, конечно, влияние Европы.
- Можно ли, исходя из костюма, что-то сказать о характере народе?
- Ничто так не характеризует народ, как костюм. В нем все - география, экономика, политика, религия. Очень интересен мужской исторический костюм, особенно воинов и ханов. Красота, богатство и власть отражались в качестве материалов, в количестве одеваемых на себя костюмов.
Для одежды горожанки-татарки средней руки была характерна полифония цвета. Только в XIX веке появился некий городской шик, все стало подбираться в одной тональности. Отделка всегда делалась широкой и эффектной золотой или серебряной тесьмой. Были очень длинными рукава - они закрывали руку. Если она выглядывала, мелькали перстни и браслеты. Женщину покрывали огромные платки, шали. Причем часто на них был великолепный персидский рисунок. Обувь тоже украшалась.
- Вышивалась, как и другая одежда?
- Вышивки как таковой в татарском костюме не очень много, хотя в древности она, конечно, имела большее распространение. Украшения и вышивки располагались на горловине, плечах, груди. Это те места, которые надо было оберечь. Не дай Бог, руки занемогут - работать нельзя, жизнь остановится. Поэтому район плеча всегда чем-то оформлялся. Мастерицы по вышивке из Казани славились далеко за пределами своего города. Вышитые казанские полотенца, головные уборы экспортировались в страны Востока - в Персию, в Сирию. Это было высокое искусство. Богатые горожанки могли себе позволить носить изделия профессионалов. А сельчанки довольствовались ремесленными изделиями кустарей. Вот и вся разница.
- Вы довольно поэтично заметили, как из-под длинных рукавов мелькала женская рука и блестели браслеты....
- Да, причем браслеты носили попарно, на одной и Другой руке. Это был знак согласия, взаимопонимания между супругами. И вот из-под длинного рукава мелькала прелестная ручка. Это было мельком, красота не напоказ. Носили серебряные перстни с камнями, с чеканкой, с гравировкой арабской вязью. На браслетах и перстнях очень красиво гравировали стих или цитату из Корана. Оберегами женщины были: хаситэ, изю, перстни, накостники, большие серьги, шейно-височные украшения.
- Мне кажется, в современной татарке от исторического костюма осталось приверженность к определенному цвету. Не могу представить, например, старушку татарку в черном, белом или красном платье. Эти цвета вообще игнорируются. Хотя наш известный кутюрье Вячеслав Зайцев их считает классическими.
- Татары издревле придерживались ярких, жизнерадостных цветов - глубоко бордового, зеленого, синего и голубого. Они не приветствовали много черного, белого, красного. Черной могла быть разве что шуба. Ее покрывали черным бархатом, парчой, сукном. Гольный мех или, говоря по-современному, дубленка не приветствовались. Приверженность цвету - это историческая память народа, это сидит в генах, в подсознании.
А Зайцев - уроженец города Иваново. Этот город - самая что ни на есть российская глубинка, и цвета его дома моды - это основные цвета русского народного костюма...
- Что-то осталось от прежних времен в нашем современном костюме?
- В нынешних трикотажных шапочках можно увидеть отголоски калфака. Татарский камзол трансформировался в жилеты, шубы превратились в дубленки. Их сейчас возят к нам из Турции, а раньше шили у нас и возили туда. Вообще, история отражается в костюме. По-моему; Бальзак сказал, что глуп тот, кто в моде видит только моду...

Илиса ГАНЕЕВА
"Восточный экспресс" №30, август 2001г.

Обсудить в форуме