Раб божий
Самый пожилой мулла Татарстана готовится отпраздновать Уразу-байрам
В воскресенье заканчивается Рамазан, но Габдулла
хазрат Сафиуллин впервые в жизни не сможет пойти на праздничную
молитву.
С сентября этого года 99-летний аксакал, более 30
лет являвшийся сельским духовным наставником в деревне Карамалы
Алькеевского района, перестал выходить на улицу. Хазрат оказался
небольшим старичком с пытливыми глазами, которые с неподдельным любопытством
взирали на незнакомцев из-за толстых линз очков. Он с удовольствием
ответил на вопросы корреспондента "Восточного экспресса".
- Габдулла хазрат, ваше имя в переводе с арабского
означает "раб божий". Ваш приход в религию связан с глубокими
семейными традициями?
- Сам я из простой крестьянской семьи. Всю жизнь провел
на земле. Пахал, сеял, жал. Наша деревня Карамалы, число дворов в которой
в лучшие времена достигало 170 -180, славилась в округе своим медресе.
Многие имамы окрестных деревень учились здесь. Сам я успел четыре года
проучиться в этом медресе. До революции в наших краях почти все читали
намаз. Все свадьбы проходили без алкоголя, в худшем случае баловались
табаком и чувашским пивом. Не осмеливались не то что пьяным, даже с
папиросой во рту пройтись по улице. А сейчас, если посчитать, сколько
умирает в деревне людей, увидим, что в большинстве случаев - от алкоголя.
- А репрессии в отношении духовенства вас не затронули?
- Нет. Когда началась коллективизация, мы сразу вошли
в колхоз. Мне даже пришлось отвозить одного нашего бая в Чистополь на
этап. Как сейчас помню, бедняга шел в лаптях, плакал. Он так и не вернулся...
Только привыкли к колхозу - началась война. Я прошел
ее от начала до конца. Служил в пехоте, артиллерии, строил блиндажи
для генералов. Победу встретил в Германии, в Бреслау. Домой возвращался
пешком, привел с собой несколько трофейных коров.
Вернулся. Оказалось, я - вдовец. Жена трагически погибла.
Меня встретили трое голодных детей и старуха-мать, которой было уже
90 лет. В том же памятном 45-м я обзавелся новой семьей. Мне было 40,
а моей избраннице - 20. За детьми от первого брака и матерью она смотрела,
как за своими. Потом появились общие дети. Я запрещал идти на аборт.
Поэтому у нас... (обращается к жене) Сколько, Гайниджамал, у нас детей?
Десять. Если всех внуков, зятьев, невесток собрать, то человек 60 будет.
Они все нам помогают. В этом году дети настояли, чтобы мы не сажали
картошку. Оказывается, можно и не сажать (смеется). Коров и овец раздали
детям, себе оставили только двух барашков. Внук каждый день звонит и
спрашивает, что купить. Вот только одно беспокоит. Я признан инвалидом,
а полагающуюся мне "Оку" получить не могу. Говорят - ноги
же ходят. В Базарных Матаках уже двое получили, а я все нет. Хоть оставил
бы ее детям в память о себе.
- Как сегодня поживает ваша паства?
- Ближе к 70-м годам, когда из жизни ушли последние
муллы дореволюционной закалки, я стал собирать стариков на молитвы у
себя. К тому времени две наши деревенские мечети были разорены. Одна
из них до сих пор служит школой. На намаз ходили почти все старики.
Они еще помнили, как шакирды на Рамазан поднимались на минарет и читали
Коран и другие молитвы. Они были воспитаны так, что не могли не молиться.
На большие праздники, такие как Ураза и Курбан-байрам, в доме мы не
помещались, поэтому праздничную молитву читали обычно на кладбище. В
1995 году, когда восстановили мечеть, ее первым имамом стал я. Сейчас
у нас новый молодой мулла, Наиль хазрат ("молодому" мулле
63 года. - A.M.). Может быть, я больше не смогу поговорить с журналистом,
и поэтому хотел бы сказать, что доволен жителями моей деревни.
Арслан МИНВАЛЕЕВ
"Восточный экспресс" №66 (220) 13 ноября 2004г
Обсудить
в форуме
