Нижнекамск - это, наверное, город нашего сюрреалистического будущего. После восьми вечера на улицах нет ни души. В ночной мгле огромные факелы химических заводов освещают фантастический индустриальный пейзаж. Для полноты картины не хватает привидений и каких-нибудь неземных существ.

Хотя почему не хватает? Привидения, точнее сказать, духи, живут в обычной многоэтажке, в доме художника Ахсана Фатхутдинова. Сам он тоже персонаж довольно необычный, похож на доброго колдуна. Как ни странно, именно мрачная атмосфера нижнекамского "индастриз" с его уголовниками и исправительно-трудовыми учреждениями произвела на свет совершенно необычное искусство этого художника.

Ахсан абый рассказывает совершенно потрясающую историю, которая и стала отправной точкой его необычного творчества. Однажды он проходил мимо деревянного забора, окружавшего какой-то объект, на котором работали заключенные, и вдруг увидел живой человеческий глаз в одной из заборных досок. Оказалось, это зек через дырку, оставшуюся от сучка, смотрел на волю. Фатхутдинов тут же прозрел: вот она, творческая находка! С тех пор старые горбыли и заборы (выражение "заборная живопись" благодаря Фатхутдинову может получить новый смысл!) - основной материал в его работах. Золоченые рамы он не приемлет категорически. А главная тема Фатхутдинова - татарские духи, так называемые "ия". Это отголоски татарского, даже булгарского язычества.

В русском языке нет адекватного перевода для слова "ия". "Ия" - это "хозяин", но в необычном, бесплотном варианте. "Хозяева", по Фатхутдинову, есть у всего - у дома, у воды, у земли, у деревьев, у камней. Их десятки - и все они на картинах этого необычного художника.

- Почему вы живете в Нижнекамске, а не в Казани? Ведь промышленные города - не самые подходящие места для творчества.

- В Казани, когда я 30 лет назад приехал в Татарстан с Урала, было трудно с квартирами. Сейчас есть возможность переехать в столицу, но место жительства для меня не имеет особого значения. Хотя, конечно, в Нижнекамске совсем другой круг общения. Но я уже в том возрасте, когда надо ходить в гости не к другим людям, а к самому себе. Ведь у человека все внутри - и тропы, водопады, и ветры, и штиль. И бывать там - нисколько не худшее путешествие, чем поездка куда-либо. Меня особо не тянет куда-то выезжать. Хотя как-то довелось быть за границей, в Венгрии.

- И какие остались впечатления?

- Знаете, это Европа, и то, что они в своем развитии ушли от нас далеко вперед, можно понять, находясь здесь и никуда не выезжая.

- Трудно ответить однозначно. У них больше людей понимают искусство - это более массовое явление. Но в целом, я не думаю, что у нас ниже уровень. Ведь духовность зависит не от технического прогресса. Он, по-моему, влияет на нее даже отрицательно. У нас, конечно, могут быть еще и озарения, и взлеты. Но в целом, повторю, мы отстали.

И как это преодолеть, никто пока не знает. И Татарстан здесь блуждает в темноте вместе со всей Россией. В XX веке, как и несколько столетий до этого, татары слишком сильно зависели от внешних обстоятельств. Но нас спасает то, что творческие силы -это нечто внутреннее, скрытое и мало зависящее от окружающей среды. Их рождает сама природа.

- Кто те люди, которые оказали наибольшее влияние на татарское изобразительное искусство в ушедшем столетии?

- Можно назвать многих людей, но все эти номинации и рейтинги -они не отражают сути. Ведь даже малозначительный, на первый взгляд, художник может нести в себе то, чего больше нет ни в одном другом.

Расцвета особого не было в XX веке. Не было и какой-то особенной национальной школы. Я бы назвал Баки Урманче. Это самодеятельный профессионал - так его называли. Он еще и сейчас не получил настоящей, истинной оценки.

Через весь этот век Урманче (он, между прочим, не оставался узконациональным) пронес свое творчество и был верен себе в самые трудные моменты. Я его считаю ярчайшим представителем татарского национального искусства. Если он чего-то не достиг - виновато только время, XX век, государство.

Надо назвать Хариса Абдрахмановича Якупова. Он, конечно, служил советскому государству - но это и достоинство, и его беда одновременно. Художнику нужно служить своему внутреннему природному дару. Ибо обслуживание художником любой власти - это неверно. И в то же время он оказал огромное влияние на татарское искусство. Он дитя той эпохи, когда человек все печали и радости должен был делить с этим государством.

Я назвал бы Ильдара Зарипова. Он прошел московскую школу, но в то же время прекрасно чувствовал национальный колорит. От природы он великий живописец.

Люди с татарским менталитетом, возможно, не особенно воспринимают Ильдара Ханова. Это и целитель, и философ, и художник -очень многогранная личность. Человек очень цельный - намного более цельный, чем многие другие. Часто его воспринимают несколько скептически, но ведь все его дела не приносят никакого вреда. Он хочет, чтобы люди жили в добре. Он выше всех нас по своим размышлениям.

- Удастся пи, по-вашему, татарам сохранить свой особый менталитет в будущем?

- Трудно ставить эту проблему отдельно от всех проблем, что есть в стороне. Надо, в первую очередь, лечить дух человека. А для этого необходимо обратить взоры в далекое прошлое нашего народа и вспомнить все то лучшее, что было в нашем язычестве, в исламском периоде. Я думаю, что в современной культуре татар очень многое на самом деле идет из далекой древности - возьмите хотя бы наши протяжные, долгие песни, в которых скрыта душа народа. Нам надо вернуть в свою жизнь первозданность и не радоваться тому, что человечество победило природу. Напротив, наше будущее - в согласии с ней.

- Но ведь вектор развития современной цивилизации совсем другой, и он определяется Западом.

- Но мы же находимся на стыке Востока и Запада. Правда, исторически сложилось так, что мы все же больше ориентируемся на Европу:

- А что же нам сейчас мешает обратить взор в другую сторону?

- Да та же самая система образования. Судите сами: мы Репина изучаем двадцать часов, а все японское или индийское изобразительное искусство - два часа. Мы это искусство вообще не знаем. Как-то в Петербурге я увидел выставку китайского искусства и был просто потрясен. Мы как исламский народ должны были в большей степени интересоваться Востоком. Во всей стране нет учебного заведения для художников, которое бы специализировалось на искусстве народов Востока. Я думаю, это делалось умышленно - иначе в таких заведениях могли бы вырасти люди с иным сознанием, оппозиционно настроенные по отношению к существующему строю.

И поэтому XX век для татарского изобразительного искусства был тяжелым. Способные татарские художники массами ехали в Москву и Петербург - конечно, там они овладевали техникой живописи и прочими секретами мастерства. Но когда они возвращаются (если возвращаются вообще), то порой даже не помнят, кто такой Тукай. Конечно, всем этим заведениям, с одной стороны, надо вроде бы сказать спасибо, а с другой, следовало бы подать на них в суд - за уничтожение национальных кадров. Это же преступно - отрывать от народа этих людей: поэтов, художников, которых этот народ породил. Ведь без них он остается сиротой. Это и смешно, и грустно: в Москве теперь живет даже Кола-Бельды. Если у нас не будет своего настоящего художественного института, а не просто какого-то там факультета, то ничего хорошего ждать не стоит.

Ринат БИЛАЛОВ
"Восточный экспресс" №3 (10) 26.01.2001