В этом номере публикуются интервью с известными татарскими писателями:
- "Мишар-ана" Набира Гиматдинова из семьи травниц .
- Разиль Валеев - о "книжных" забастовках, кризисе прозы и предательстве в политике.

Этот и остальные номера "ТР" Вы можете прочитать в архиве рассылки.

"Мишар-ана" из семьи травниц
Интервью с популярной писательницей Набирой Гиматдиновой

   Во время пожара в одном деревенском доме чудом спасли аятел-корси - украшение и оберег любого татарского жилища. Хозяйка, почтенных лет бабушка, посчитала это особым событием: огонь, тронувший края священной бумаги, не тронул записи аята. И перед смертью передала реликвию молодой девушке. Со словами: "Только ты сможешь сохранить это".
    Девушку звали Набира Гиматдинова, ныне она - одна из популярнейших татарских писательниц. Сегодня она воспринимает тот случай, как своего рода завещание, - хранить верность своим истокам.
    Талантливый прозаик - гость рубрики "Татарский век".
    - Набира ханум, недавно прошел съезд писателей Татарстана, вы - одна из немногих, кто досидел на нем до финала, то есть до полуночи. Как вы считаете, а самим писателям Союз писателей нужен?
    - Есть такое мнение, что творческие союзы вроде бы и не нужны. Но я не согласна. Союз должен быть для творцов родным домом, куда можно спрятаться от невзгод. Да, для писателя важно, чтобы были условия для творчества, но не менее важно, чтобы было место, где он мог бы отвести душу.
    - Но согласитесь, то, что вожак вашего Союза - не писатель, а критик, не совсем нормально. Многие считают: Фоат Галимуллин, который остался на второй срок председателем Союза писателей РТ, - своего рода компромиссная фигура.
    - Я могу сказать только о своих ощущениях. Галимуллин принес в Союз спокойствие, которого не было у нас очень давно. Теперь можно смело ходить по Союзу. Я работаю рядом, в журнале "Идель", и чувствую эту благоприятную атмосферу. Фоат Галимуллович - человек суперинтеллигентный, и убедиться в этом была возможность на съезде. Сколько грубости, бестактности было вылито на него. Остается только удивляться его терпению и выдержке.
    - Однако некоторые записывают вас в оппозицию к существующему руководству Союза писателей Татарстана.
    - На самом деле, я - одиночка. У нас в Союзе действительно существуют группировки по двое-трое. Они хвалят друг друга, поддерживают, в нужный момент объединяются и решают: кто какие рецензии пишет, кто кого ругает. Лет десять назад в журнале "Сююмбике" меня спросили: "Кто тебе помогает?". Я ответила: "Аллах". За мной никто не стоит, никто не протежирует. Я не умею подхалимничать кого-то просить. Хотя с виду тихая, но неуправляемая. Думаю, поэтому меня и не избрали в правление. Осознаю, что от этого и мои трудности - мне нелегко пробиваться. Знаете, кто пишет на мои произведения рецензии? Читатели - аспиранты, доценты, студенты. Не сочтите за нескромность - по моему творчеству написано 11 дипломных работ.
    - А каким вы видите сегодняшнего татарского читателя?
    - Это очень узкий круг людей - библиотекари, учителя, ученики татарских гимназий и школ да еще пенсионеры 60 - 70 лет. Сможем ли сохранить этого читателя и дальше - большой вопрос. Не открою Америки, если скажу, что читают по-татарски все меньше и меньше. Чтобы изменить ситуацию с востребованностью татарской литературы, надо поднимать сам язык. Пока этот вопрос не решат на государственном уровне, не сдвинемся с места. Некоторые воспринимают литературный язык как иностранный. И не понимают его! Это при том, что в настоящее время выпускается море книг! Потенциальный читатель захлебывается в этом потоке, не зная, что нужно читать, а что - даже опасно. По большому счету, здесь должны бы сказать свое веское слово критики. Именно критика - мостик между читателем и писателем, фильтр, если хотите.
    - Набира ханум, мне кажется, у нас вообще укоренилась традиция, когда писателей и поэтов только хвалят. В худшем случае - умалчивают...
    - Татарские писатели смертельно обижаются даже на умолчание. Можно сказать, критика в Татарстане умерла. И на съезд люди собрались не для того, чтобы обсудить проблемы татарской литературы. Они пришли в Тинчуринский, где он проходил, как на зрелище, как на очередной спектакль. Прогнозировали интриги. Почему я сделала такой вывод? Выступала Флера Садреевна Сафиуллина - прекрасный знаток татарского языка, заслуженный профессор. Она нашла время, чтобы специально просмотреть наши последние произведения, сделала обстоятельный анализ, понимая, что ей предстоит выступать перед людьми, рабочий инструмент которых - язык. А что они? Полное игнорирование!
    - В свое время ваша повесть "Сихерче" ("Колдунья") вызвала настоящий фурор. И стала для вас удачным стартом. В настоящее время вы занимаете чуть пи не первую строчку в рейтинге самых читаемых татарских писателей. В чем секрет? Быть может, в прямом попадании в тему? Ведь о колдуньях, всевозможных целителях и прочих экстраординарных случаях в татарской литературе до нас, кажется, не писали вообще.
    - Написать об этом было для меня очень естественно. Я выросла в религиозной семье. Бабушка - абыстай, известная в округе целительницa. Принимала всех - и русских, и чувашей, и кряшен. Лечила, читая суры, аяты из Корана. Снимала порчу, сглаз. Мама - замечательная травница. Кстати, когда у меня были тяжелые роды, именно она спасла меня от смерти. И я до сих пор поддерживаю свое здоровье только травами. Так вот в нашем Аксубаеве, только в другой деревне, была еще одна знаменитая старушка. Все называли ее колдуньей. Каких только чудес не рассказывали о ней! Но она никакой колдуньей не была, В общем, я с детства жила в этом мире - среди разнокалиберных банок с пиявками, среди запахов мать-и-мачехи и дущицы. Все это откладывалось у меня в голове, хотя вряд ли тогда могла предположить, что напишу об этом повесть. Решилась в 1983 году. Тема была почти под запретом, а нашу старушку-колдунью раскритиковали в печати: мол, использует ислам для зарабатывания денег. Одним словом, никакой уверенности, что мой труд когда-нибудь оценит читатель. Коллеги, узнав, о чем пишу, откровенно недоумевали: "Что?! Что ты хочешь писать?! Даже не думай!" Как только закончила, дала почитать ребятам из журнала "Казан утлары". На следующий же день звонят: Набира, будем печатать.
    - Инсценировку "Сихерче" с большим успехом ставили в Тинчуринском. У вас не было мысли посвятить себя драматургии, ведь это в денежном плане, кажется, выгоднее, чем проза.
    - Мою "Колдунью" показывают во многих театрах. И я уже хочу прекратить это. Убеждена, невозможно идеально перенести на сцену весь материал. Чаще всего режиссер видит сюжет по-своему, автор - по-своему. Мне очень понравился сценарий, который написала Таслима Халяф для тинчуринцев. Она так хорошо поняла меня, что народ плакал на спектаклях. А ведь в основном на спектакли ходила интеллигенция. А постановка туймазинцев, мягко говоря, разочаровала. Что касается драматургии, то к ней, увы, душа не лежит. Деньги, конечно, нужны. Они дают определенную свободу, но не могу...
    - Вообще это реально, чтобы татарские писатели стали богатыми людьми?
    - Даже смешно слышать!
    - Но ведь количество членов Союза писателей РТ сегодня зашкаливает за триста!
    - Вы хотите знать: почему я пишу? Это, наверное, трудно объяснить. Но писать нужно тогда, когда не можешь не писать, когда у тебя есть что сказать твоему народу. Я уверена, что среди трехсот членов нашего Союза -лишь сорок, активно занимающихся писательским трудом, возможно, даже меньше. Мне кажется, давно пора ужесточить условия приема.
    - Интересно, а какую роль вы отводите татарскому ПЕН-клубу?
    - К сожалению, у нас до, сих пор не поняли значения этой организации. ПЕН-клуб вроде бы существует, но у него даже нет своего офиса. Раньше, еще при Ренате Мухаммадиеве, ПЕН-клуб сразу же поставили оппозицией Союзу. Хотя входили в него те же писатели. И какие! Мусагид Хабибуллин, Рафаэль Мустафин, Туфан Миннуллин, Разиль Валеев, Роберт Миннуллин, покойный Амирхан Еники. Но ПЕН-клуб нельзя считать ступенькой выше Союза. Он нам нужен для того, чтобы татарскую литературу показать миру. А у нас, поверьте, есть что показать!
    - Как вы думаете, почему наши писатели устремились в органы власти?
    - Мне кажется, это произошло потому, что татарская литература не имеет сегодня такой силы влияния, как имела раньше. Туфана Миннуллина и Разиля Валеева я считаю совестью нашей литературы. И они выйдут даже из политики чистыми, незапятнанными. Мне предлагали мои земляки из Аксубаева выдвинуться в депутаты Госсовета, но я сказала: "Зачем мне это? У меня же есть творчество. Меня читают". Сейчас я нашла для себя душевный покой в религии и открыла целый мир. Обрела свободу. В своем творчестве мне не хочется отзываться только на день сегодняшний. Времена меняются, конъюнктурные произведения быстро стареют. Надо писать о вещах вечных - на все эпохи.
    - Грядет перепись населения. Вам, как представительнице мишарского народа, наверное, должно импонировать стремление поделить татар на мишарей, кряшен, сибирских татар и т.д.
    - Думаю, вы иронизируете. Про меня действительно говорят "мишар-ана". Ко мне даже подходили соплеменники: как хорошо, Набира, давай тоже отделяться как самостоятельный этнос. В ответ я написала статью, что этот вариант будет ошибкой. Убеждена: цель придуманной Москвой политики - свести на нет Татарстан как республику, превратив его в свою губернию. У меня нет иллюзий по поводу того, что, разъединив татар, центр будет заботиться отдельно о кряшенах или мишарях. Наоборот, эта ситуация подтолкнула меня к мысли, что Татарстану давно уже надо было работать с татарами на объединение. Только в этом случае нашему народу можно выжить.
Хотя честно признаюсь, то, что я - мишарка, мне очень мешало в жизни. Прижимали, оскорбляли: "о мишарка!", "мишарская литература!" У татар это есть: дескать, мишари - второй сорт. А ведь именно мишари сохранили религию. И об этом не надо забывать. В Аксубаеве сохранились мечети, которые народ отстоял, когда у многих разрушались минареты. Мишари - работящие, прямолинейные, среди них практически нет предателей. Конечно, у меня осталась обида на татар, но сейчас не время показывать ее.
    - А в Татарстане есть какое-нибудь мишарское общество?
    - В Набережных Челнах есть общество "Биляр якташлары", но оно ориентировано на сохранение истории и культуры. В частности, его активисты решают проблему Биляра - первой столицы Волжской Булгарии. Сейчас мы хотим усилиями мишарских районов республики восстановить Билярскую ханскую мечеть. Я вхожу в ее правление.
    - С каким настроением вы смотрите в будущее Татарстана?
    - Особого оптимизма не испытываю. Мне кажется, наша нация неумолимо движется к исчезновению. Посмотрите на татарскую деревню, за счет которой долгое время наша культура и язык сохранялись. Одни пьяницы. Утешением могут быть процессы, происходящие в последнее время в городе, - здесь молодежь, наоборот, берется за ум. Но у нашего народа нет такого понятия, как гордость за свою нацию, патриотизм не на словах, а на деле. Самое главное - у нас нет сейчас национального лидера, чтобы мог повести за собой народ. Всемирный конгресс татар пока не оправдал себя - собираются, чтобы только поговорить. Показуха?! Возможно, мы не можем делать то, что нужно, потому что живем "под колпаком", с оглядкой - а что Москва скажет? Даже прошедший съезд писателей - доказательство этого общего настроения. Надо было ставить глобальные вопросы, а мы каждый свое: кто кого-то обидел. А о судьбе нации - ничего!

Резеда ДАУТОВА
"Восточный экспресс" №30 (89), июль 2002г

Обсудить в форуме

Библиотека как зеркало мира
Писатель Разиль Валеев - о "книжных" забастовках, кризисе прозы и предательстве в политике

    Когда-то мы называли себя самой читающей страной в мире. За последние десять лет отношение к книге изменилось, оно стало более практичным. Изменились ли наши библиотеки?
    Об этом и о многом другом наш корреспондент беседует с депутатом Госсовета РТ Разилем ВАЛЕЕВЫМ.
    - Разиль Исмагилович, вы - председатель попечительского совета Национальной библиотеки Татарстана и были ее главным хранителем на протяжении 14 лет. Библиотеки такого уровня - не что иное, как фундамент культуры народа, лакмусовая бумажка его интеллектуальности. В связи с этим вопрос: что представляет собой главное книгохранилище Татарстана? Какие изменения происходили в нем в последние годы?
    - Я пришел в библиотеку в 1986 году. Тогда она называлась Республиканской научной библиотекой имени Ленина, имела областной статус и играла роль идеологического института обкома компартии. Самой сложной проблемой был вопрос со зданием. Единственное помещение, которое у нас было - на бывшей улице Ленина, 33 (ныне Кремлевская), - очень красивый, но совсем неприспособленный под нужды библиотеки особняк начала XX века. Когда я пришел в библиотеку, здесь было 2,5 миллиона книг (сейчас около 3,5 миллиона. - A.M.), и для их размещения по нормативам нужно было площадей в шесть раз больше. Мы обращались во все инстанции, убеждали передать нам освобождающееся здание обкома комсомола на улице Карла Маркса. Власти не собирались этого делать, и мы пошли на неординарный шаг. Сначала устроили несколько митингов на площади Свободы, потом всем коллективом решили объявить своеобразную забастовку. Мы продолжали работу в обычном режиме, но наш коллектив (128 человек!) в знак протеста отказался получать зарплату. Казалось бы, какая это забастовка! Но получилась мощная психологическая атака. К нам со всего мира съехались журналисты, об этом заговорили во многих CMИ. Все это происходило 13 лет назад. Здание нам передали.
    Тем не менее проблема все еще стоит остро, несмотря на то что мы получили также помещение бывшего детского садика на улице Театральной, 5. Ведь ежегодно в нашу библиотеку поступает 50 - 60 тысяч новых книг и документов, а списываем мы очень мало: для нас нет разницы - труды это Чубайса или Хрущева. Для нас все это - истории, радикализму в нашем деле места нет.
    На сегодняшний день у нас семикратное превышение нормативов по хранению книг! Сорок два года назад было принято первое постановление Совета Министров ТАССР о строительстве здания для республиканской библиотеки. После этого - еще шесть аналогичных постановлений правительства и Госсовета РТ. Земля отведена, но строительство так до сих пор и не начато. В миллионном городе должен быть читальный зал на 1200 человек, а у нас есть только 250 мест. Если вы зайдете в библиотеку в выходные дни, то увидите очереди из сотен человек...
    - Не могли бы вы сопоставить финансирование нашей библиотеки и, допустим, библиотеки Конгресса США?
    - Да эти цифры невозможно сравнить. Более корректным, на мой взгляд, будет сравнение с Публичной библиотекой Нью-Йорка. Так вот, у нее финансирование в десять раз больше, чем годовой бюджет нашей республики на всю культуру! А в Германии, например, в городе с 30-тысячным населением (это что-то вроде нашего районного центра) бюджет местной библиотеки превосходит финансирование Национальной библиотеки РТ. Сегодня мы получаем в три раза меньше, чем требуется по самым скромным оценкам.
Кроме финансирования, у нас тяжелая ситуация с кадрами. Зарплата начинающего библиотекаря - выпускника академии культуры и искусств - 1500 рублей. Кто придет к нам на такие деньги? А про квартиры и говорить нечего. С другой стороны, несмотря на все трудности, у нас сложился очень дружный коллектив. Его костяк составляют в основном люди среднего поколения. Все они фанатики своего дела. Не случайно наша библиотека в 1999 году была признана лучшей в России.
    - Какие еще есть козыри у Национальной библиотеки РТ, кроме ее богатейших фондов?
    - Если в 1986 году наш коллектив насчитывал 128 человек, то сейчас у нас уже 238 сотрудников. Мы открыли американский и немецкий читальные залы. Есть свой интернет-центр. Налажены связи со многими библиотеками мира, в том числе и библиотекой Конгресса США, которая является крупнейшей в мире. Мы подписали соглашение с ней о сотрудничестве. Такого еще не было в истории этой библиотеки, так как она работает в основном с государствами. А тут впервые было заключено соглашение с отдельным регионом России. Ежемесячно мы отправляем за океан список вышедшей в Татарстане литературы, в том числе газет и журналов, вместе со списком необходимой нам литературы. И таким образом мы обмениваемся друг с другом книгами - книгу на книгу.
    После встречи с пожизненным директором библиотеки Конгресса Джеймсом Биллингтоном, который одновременно является советником президента США по вопросам культуры и информатики, я запомнил одну интересную деталь. Он 45 минут водил меня по лабиринтам здания и рассказывал, что для них не существует слова "нет": "Затребованную информацию мы ищем по всему миру". Для примера Джеймс спросил меня, какую информацию я хотел бы получить сейчас. Первое, что пришло в голову, попросить найти мой домашний телефон. Через несколько минут он был назван! Впечатление было сильным... С тех пор я тоже стараюсь делать все возможное, чтобы сотрудники нашей библиотеки никогда не говорили "нет".
    Надо сказать, что в 1991 году мы получили статус национальной библиотеки республики, и наша работа во многом изменилась. Так, к примеру, мы создали новый отдел автоматизации, усовершенствовали работу информационно-библиографического отдела и многое другое. Другой нашей функцией стала помощь татарам, живущим за пределами республики. Мы налаживаем международный книгообмен с региональными библиотеками. Работу с татарами, которые живут в дальнем зарубежье, ведем через национально-общественные организации, регулярно отправляем им литературу.
    Одними из первых в России мы стали выпускать свое периодическое издание - "Библиотечный вестник" ("Китапханэ хэбэрлэре"). Он выходит два раза в год.
    - В этом году исполнилось 280 пет со дня выхода первой татарской печатной книги. Татарское книгопечатание в начале XX века и сегодня - что изменилось за последние сто лет?
    - Начала обоих веков в этом смысле очень похожи друг на друга. 1905 год стал для татар началом ренессанса. Быстрыми темпами развивалась издательская деятельность. До 30-х годов выходило около 40 татарских газет и журналов. Сегодня мы пытаемся приблизиться к этой цифре. В период сталинского правления произошел спад нашего книгопечатания, но в то же время отмечался всплеск переводческой работы. В 40 - 50-е годы были переведены на татарский Пушкин, Толстой, Лермонтов, Гоголь, Мопассан, Бальзак и другие классики. Затем опять застой. Возрождение началось в конце 80-х годов. Но сегодняшний ренессанс качественно другой, чем в начале прошлого века. Если в начале XX века тиражи наших изданий шли к увеличению, то теперь, к сожалению, отмечается спад. Многократное уменьшение тиражей опасно для будущего нашей культуры, нашего народа.
    - Что же нужно сделать для ее спасения?
    - Состояние национальной печати тесно связано с уровнем национального самосознания народа. Общественные и государственные органы должны объединиться в борьбе за национальную печать. Сейчас нам как никогда нужны современные средства массовой информации. К примеру, Интернет. Хорошо, что наконец стало создаваться национальное телевидение. Ко всему прочему у нас должна быть электронная версия каждого журнала и газеты. Нужно как можно больше использовать современные информационные технологии.
   - Разиль Исмагилович, вас знают также и как вице-президента татарского ПЕН-центра. Какова роль этого органа сегодня для нации?
    - Надо сказать, что в России есть только два ПЕН-центра - русский и татарский. И оба они абсолютно самостоятельны, равноправны, и каждый имеет право голоса. Почему мы вступили в ПЕН-клуб? В первую очередь, потому что ПЕН-клуб - это организация, которая занимается защитой прав творцов интеллектуальной собственности. Ведь до сих пор нет никакой другой организации, которая бы защищала интеллектуальную собственность в нашей республике. Вот конкретный пример: 15 сентября 1999 года Госсовет РТ принял закон "О восстановлении татарского алфавита на основе латинской графики", но в ответ на это Дума приняла поправку к российскому закону о языках, которая противоречит всем международным правовым нормам, и мы обратились по этому поводу в медународный ПЕН-клуб.
    А еще наш ПЕН-центр знакомит мир с татарской литературой и Татарстаном. Мы перевели и выпустили на английском языке "Татарские народные сказки", "Антологию татарской поэзии". В настоящее время готовятся к изданию "Татарские изречения". "Историю Татарстана и татарского народа" и через ПЕН-клуб распространили по всему миру.
    - Вы - известный поэт и писатель, ваше имя вошло в учебники по истории татарской литературы. Как вы оцениваете ее сегодняшнее состояние?
    - Я считаю, что сегодня наша литература, особенно поэзия, находится на высоком уровне. Это признают понимающие наш язык люди - башкирские, турецкие, киргизские, казахские, узбекские, одним словом - тюркоязычные писатели и читатели. Чтобы объективно оценить уровень литературы, надо ее читать в оригинале. Но татарская проза сейчас как бы задумалась о происходящем в мире. За короткое время осознать и почувствовать все происходящие события очень трудно. В годы войны было все предельно ясно: есть враг, есть мы, и мы должны победить. Сегодня же наше общество очень многогранно и противоречиво. Сейчас ни в русской литературе, ни в татарской нет такого писателя, который бы мог адекватно воспринять и отобразить смысл происходящего. Может быть, поэтому в татарской литературе набирает силу исторический роман. Пример тому - произведения Нурихана Фаттаха, Мусагита Хабибуллина.
    - Десять пет прошло с тех пор, как был принят закон "О языках народов РТ". И тем не менее современное состояние татарского языка вызывает опасение у общественности. Как вы оцениваете ситуацию?
    - Мы объявили татарский язык наряду с русским государственным, но, чтобы он стал таковым, необходимо иметь это государство. Без такового все будет лишь декларацией. Если бы у нас было полноценное государство, то и язык бы использовался во всех сферах как государственный...
    Конечно, в последние десять лет состояние татарского языка намного улучшилось. Открылось много национальных школ. Стали выходить новые газеты и журналы. Постепенно татарский язык начал входить в систему высшего образования. Но этого недостаточно.
    Когда мы принимали закон о языках, еще не был разработан механизм претворения его в жизнь. В законе предписано: делопроизводство вести на обоих государственных языках. А в случае невыполнения закона- что? А ничего... Сейчас же во втором чтении мы приняли Кодекс РТ об административных правонарушениях. В нем за нарушение закона о языках предусматривается штраф от пяти до десяти минималок.
    - А вы не опасаетесь, что и этот кодекс будет опротестован?
    - Наш закон никоим образом не входит в противоречие с законами РФ. В течение двух последних лет, во время процесса "приведения в соответствие", один из немногих законов, который не был опротестован, - это закон "О языках народов РТ". Во время работы над этим законом мы практически изучили весь мировой опыт в области языка. Старались учесть все нюансы.
    - А что не удалось сделать?
    - Во-первых, татарский язык не смог по-настоящему внедриться в государственные структуры. Иногда я поражаюсь, как некоторые руководители республики общаются с делегациями из тюркоязычных стран на русском языке, хотя они прекрасно понимают друг друга без переводчика. Это неуважение к родному языку. Второй невыполненный блок-это неиспользование татарского языка на крупных предприятиях. Здесь он не смог даже пройти через проходную. В-третьих, мы не смогли ввести в достаточном объеме обучение на татарском языке в высших учебных заведениях. Главная проблема здесь в специалистах. А для решения этой проблемы необходимо, чтобы было выполнено решение о создании татарского национального университета. Без этого у нас всегда будет дефицит кадров. Национальный университет должен стать методическим центром для преподавания на татарском языке, а также стать главным научным центром по изучению татарского народа. Мы ведь не знаем даже, кто мы такие есть. Не зря даже директор Института истории задается вопросом: "Кто ты, татарин?" Безусловно, сегодня очень многие изучают татар. В Институте истории изучают историю татар, в ИЯЛИ изучают язык, литературу и искусство, где-то изучают экономику республики. Все это хорошо, но должно быть и комплексное изучение. В США я побывал в Центре стратегических исследований. Они там очень комплексно изучили Татарстан. Они знают обо всем: начиная с национального движения, заканчивая посевными культурами.
    - Разиль Исмагилович, вы были активным участником борьбы за суверенитет республики. Что вы думаете о его судьбе сейчас?
    - 30 августа 1990 года я был свидетелем и непосредственным участником (в тот день я выступил на сессии с докладом) принятия Декларации о государственном суверенитете. В те дни я по-настоящему верил, что Татарстан получил долгожданный суверенитет. Это была эйфория, и длилась она года два. В то время мы верили и ждали, что Россия пойдет по пути строительства настоящего демократического федеративного государства. Я и тогда не верил, что Татарстан станет полностью независимым государством, но считал, что он будет самостоятелен в рамках своих полномочий, утвержденных Конституцией. Конечно, каждый народ мечтает о самостоятельности. Но реально выйти из России нельзя, потому что она - наша общая Родина. Ее строили татары вместе с русскими. Если бы мы полностью вышли из состава России, это означало бы отделение от татар, живущих за пределами республики.
    После провозглашения суверенитета по решению Госсовета мы не подписали федеративный договор. Такое же решение приняло и руководство Башкортостана (у нас была договоренность с этой братской республикой). Но в итоге башкирское руководство все-таки подписало федеративный договор, и я считаю, что оно тогда нас предало. Остались только две республики, не подписавшие федеративный договор, - Татарстан и Чечня. В то же время была принята Конституция РФ, в нее специально для Татарстана была введена статья, по которой отношения между субъектами и федеральным центром строятся на основе федеративного договора и других договоров. Тогда Татарстан подготовил договор, и многие из нас не были с ним согласны, так как он очень сильно ограничивал наш суверенитет, провозглашенный в декларации. А сейчас из Москвы началась атака и на договор 1994 года. Глубоко убежден: эти действия центра противоречат Конституции России.
    - Вам не кажется, что сейчас республика сдает свои позиции по многим вопросам?
    - Это действительно так. Государственная машина России очень мощная. У нее много возможностей - это и экономические, и политические рычаги, суды и прокуратура. И все они сейчас пущены в ход...
    - Последний вопрос. Смогут ли татары сохранить свою государственность?
    - У нас другого пути нет. Но каким должно быть это государство - покажет время. Если у татар не окажется государства, то все остальное - язык, образование, культура - будет в очень тяжелом положении.

Арслан МИНВАЛЕЕВ
"Восточный экспресс" №41(100), декабрь 2002г.

Обсудить в форуме