Весной 1987 года господин Мухит, как и обещал, выслал нам приглашение посетить Японию. Его наличие по правилам того времени давало возможность обращения к властям для получения специального разрешения на выезд за пределы СССР.
Хотя, на первый взгляд, в стране были провозглашены перемены, законы оставались прежними, и в нашем городском ОВиРе16 УВД17 города прежние чиновники руководствовались прежними порядками. В бесконечном оформлении бумаг прошли весна, лето, осень 1987 года. Постепенно втягиваясь в этот процесс, я чувствовал, что все это превращается в дело всей жизни.
Мои обращения с просьбой разрешить выезд из СССР пошли в ОВиР МВД РСФСР, СССР. Были также неоднократные обращения в городской комитет КПСС. Наконец, послу Японии в СССР. После каждого полученного ответа следовал уже традиционный поход в местный ОВиР УВД, где безупречно вежливый инспектор отправляет бумаги в очередной круг (не так поставлена печать, текст неустановленной формы, не та подпись и т.п).
Но однажды в ходе оформления бумаг еду в город Казань на прием к начальнику республиканского ОВиРа полковнику Салимову Ш.А. и неожиданно для себя получаю разрешение на выезд. Остается получить согласие собрания трудового коллектива. На нем под председательством озабоченного директора, он не хочет нести ответственность, большинством голосов коллектив решает, что мне можно разрешить выезд за границу. Итак, путь в далекую восточную страну открыт. Хлопоты по подготовке к дороге уже не показались обременительными. Шереметьево-2, длительный перелет, и мы вновь под ясным небом Японии.
В международном аэропорту Нарита города Токио одновременно с российским самолетом приземляется "Боинг" из Индонезии, и сотни оживленных темнокожих туристов, одетые в яркие цветные сари, обгоняя нас, волной устремляются к стойкам инспекторов паспортного контроля.
Через большое окно второго этажа вижу господина Мухита на первом, машу ему рукой, но за зеркальными стеклами он меня не видит. Наконец, подошла и наша очередь. Мы спускаемся в зал, где нас встречает улыбающийся дядя: "Где вы ходите, я уже потерял вас".
Дорога от аэропорта до Минато-Ку - района города Токио, в котором расположен дом родственников, занимает чуть больше двух часов. Из дома на сигнал автомобиля выходит улыбающаяся Салиса апа и, обнимая нас, приветствует: "Добро пожаловать в Токио".
Токийский мегаполис и в первое, и в последующее посещения на меня всегда производил впечатление хаоса, ориентироваться в котором было совершенно невозможно.
После бомбежек и разрушений 1945 года традиционное в Японии уважение к частной собственности на землю привело к тому, что восстановление города происходило без единого плана, как попало. И редкие улицы города имеют свои названия.
Поэтому во многих местах - на остановках, кафе, просто на улицах имеются многочисленные схемы районов, на которых указано точное расположение данного стенда. Впрочем, нам это не помогало, и мы терялись на каждом шагу.
Совершенно понятной должна быть наша благодарность к дяде Тамимдару, который без устали возил нас по огромному мегаполису и его окрестностям: парки Уэно и Мэйдзи, буддийские и синтоистские храмы, крупнейший в мире электронный рынок Акихабара, улица Гиндза и театр Кабуки, вулкан Фудзияма, города Камакура, Кавасаки, Иокогама... Большое спасибо Равиле Алтынбай, Наилю и Нафисе Минай, Джамилю Агафур, Рауфу и Фариду Мифтахетдин.
В один из дней Хаджи Тамимдар организует традиционное посещение татарского кладбища. Уже находясь на его территории, около каждой из могил он негромким голосом рассказывает о жизненном пути каждого, кто похоронен здесь. Слушая рассказ и слова молитвы, произносимой им, представляю наших соотечественников, вихрем гражданской войны закинутых на Дальний Восток и навсегда успокоившихся здесь, в районе Тама Бочи города Токио...
Могилы хаджи Нажметдина, его супруги Шамсенисы, Мулламахамата Касима и Саймы Касим... Это она в одном из своих писем, сохранившемся до наших дней, писала близким родственникам в городе Перми (Токио, 12.02.76):
"Я думала пробыть здесь года два и вернуться. Это, наверное, судьба. Дети Адама не знают своего будущего. Адам будет говорить, а судьба будет вести своих детей... ".

О ее кончине писал в своем письме от 26 ноября 1987 года хаджи Тамимдар:
"... хотя о горе, постигшем нашу семью, надо было написать и раньше, но до сих пор рука не поднималась. (Хочу сообщить) наша мама Сайма скончалась 16 ноября 01 часов 17 минут, пусть ее место будет в раю...
.. .При ее кончине при ней были Салиса, я, из Америки приехала дочь Камарии-Разия, Нафиса и Сеитжан, читали... Коран... 17 ноября были похороны, ее похоронили на татарском кладбище рядом с могилой ее супруга. На похоронах были все представители турецкой общины, все дипломаты турецкого посольства, дипломаты из ряда посольств мусульманских государств, представители японских мусульман и наши друзья. Все уважали и узнавали ее".

...На обратном пути в Токио все, погруженные в свои мысли, молчат.
На следующий день в офисе господина Мухита мы вместе с ним упаковываем в коробки голографические открытки с видами Мекки. Они в ближайшие дни уйдут в адрес духовного управления мусульман в город Уфа.
Мы еще не знаем тогда, что, выгруженные с борта японского сухогруза в черноморском порту СССР - Ильичевске они бесследно исчезнут в "недрах" советской таможни и лишь спустя три года будут найдены усилиями японской страховой компании, обратившейся за содействием в Интерпол.
...В центре города Токио на небольшой площади располагаются рядом ресторан "Волга", когда-то открытый русским эмигрантом, здание ложи масонов, пришедших сюда с войсками генерала Мак-Артура, и один из архитектурных символов мегаполиса - телевизионная башня, копия Эйфелевой. Посещение токийской телевизионной башни за день до отъезда оставляет у всех нас незабываемые впечатления от концерта на одном из ее высотных ярусов.
Торжественная мелодия органной музыки на фоне уходящих за линию горизонта бесконечных огней ночного Токио вызывала ощущения полета и навевала грусть расставания с прекрасной страной, где осталось столько воспоминаний и часть сердца...

Из писем госпожи Саймы Касим (Токио. 12.10.73):
"...я как птица, затерявшаяся в далеких странах... мои дочь и зять, он хороший человек, ко мне заботливы. Дети, выросшие в Японии, от природы мягкие, они даже никогда не (скандалят)".

"До войны мы хорошо жили... Я работала преподавателем, муж торговал в Корее. В нескольких городах у нас были магазины одежды. Он ездил постоянно. Дети кончили школу. Салиса окончила 4 класса. Потом все оставили и переехали в Корею. Там жили 9 лет. Потом вернулись в Японию".
(Токио, 12.02.76.)

"И здесь мы прожили нелегкую жизнь. Видели большие трудности во время войны - остались без ничего после пожара. До этого, конечно, хорошо жили...
...Сейчас у японцев праздник цветов - цветет сакура. Вначале цветы цветут, не видно даже дерева, покрытого цветами. После опадания цветов появляются листья очень красиво. Из разных стран приезжают посмотреть. Японцы любят путешествовать. Неважно, летом или зимой. Осенью любуются красотой опадающих листьев дерева мумучи на склонах окрестных гор. Очень красиво, у нас такой красоты нет - ее невозможно описать, зимой и летом на деревьях цветут цветы".
(Токио. 19.11.77).

"...японцы - народ воспитанный мы трудностей не видели, что они ели сами - то давали и нам. Мы не голодали. Кормили нас и во время войны". (Токио. 7.07.78.)

"...Между собой японцы очень вежливы и воспитанны. По соседству с нами живут три семьи, и дети есть, но не слышно даже голосов. Такой спокойный народ. Нет ругани и криков, как у нас (в России). Поэтому и мы, думаю, научились быть спокойными и дети выросли сдержанными... Земли мало. Живут скученно - народу много. Если бы наш народ был - друг друга забили бы насмерть, думаю... после войны... немного начали меняться, но все равно, как у нас, ругани нет. Самое плохое слово -дурак. Язык похож на наш, татарский, много одинаковых слов. Ведь и наши прадеды когда-то были язычниками, лишь позднее приняли ислам. Они (японцы), думаю, однажды тоже станут мусульманами ".

...Чужая нам страна

Сынов народа нет

На струнах саза здесь

Татар нет песен... "