Чужой на своей земле

Словом, если человек был против национального будущего башкир, он становился для меня врагом номер один. И будет таким. Но я не отделял, не отделяю и не смогу отделить национальное будущее башкир от национального будущего татар. К сожалению, в течение всей моей жизни мне чаще приходилось сталкиваться с теми, кто не только отделял, но и противопоставлял судьбы и будущность этих двух народов-братьев. Как уже было сказано, в середине восьмидесятых годов прошлого века, предвидя всю опасность и вред для обоих народов от кампании "башкортизации", и прежде всего защищая будущее башкирского народа - его школу, прессу, телевидение, киностудии, я написал на русском языке "Публицистикау печали". Когда отрывки из этой книги под названием "Язык мой - друг мой..." вышли в общесоюзном журнале "Дружба народов", на меня тут же ополчились самые рьяные, самые темные из башкирских шовинистов. В итоге я обрел статус чужого человека на своей земле.

Да, друзья, теперь я в Башкортостане - "персона нон грата". Вот уже десять лет там не печатают ни одной моей строки. Не проведено ни одного моего творческого вечера, ни одной встречи с читателями. У себя на родине я, как личность "под запретом", потому что, видите ли, у меня есть такая "вредная привычка": поднимать на страницах печати проблемы правового положения и культурных потребностей татар Башкортостана.

Вот уже семь лет я не производил публицистической операции на татаро-башкирской опухоли, так изнурившей и меня самого. И вот теперь я делаю это. И пусть эта книга будет долгом, взваленным на мои плечи Всевышним, милостивым и милосердным. Ведь я знаю, что в Уфе и Башкортостане людей только за встречи со мной могут "потащить" в органы или уволить с работы.
Чтобы понять, в каком я очутился положении, достаточно привести всего лишь один пример. Недавно мне исполнилось шестьдесят лет. Как было сказано, я писатель, поэт, публицист не только татарский, но и башкирский. Но свое шестидесятилетие я не смог официально отметить ни в Уфе, ни даже в райцентре, где я заканчивал когда-то среднюю школу, на земле, где я родился и вырос, где я сделал первый вздох, первый глоток ключевой воды... Как, например, могут представить себе мое положение поэт Риф Мифтахов, родившийся и выросший в Ишембаевском районе Башкортостана, или поэт Марсель Галеев, родом из Азнакаевского района Татарстана? Смогут ли представить? Чтобы татарского или башкирского поэта, ждущего если не уважения, то хотя бы признания, не пустили в родной район?!

В прошлом году председатель комиссии Госсовета РТ по национальным вопросам, культуре, науке и образованию поэт Разиль Валеев, председатель Исполкома Всемирного Конгресса татар Индус Тагиров написали Президенту Республики Башкортостан Муртазе Рахимову письмо, в котором просили помощи в проведении юбилейных торжеств в Уфе и на родине писателя Айдара Халима, внесшего вклад как в татарскую, так и в башкирскую литературу.

Ответ пришел от заместителя премьер-министра Халяфа Ишмуратова. Ответ в том духе, что, дескать, Айдар Халим уже давно снят с учета в башкирской писательской организации, что он давно проживает в Татарстане, и вообще, мол, у нас юбилеи проводят лишь в 50, 75 и 100 лет. А потому... Словом, из ответа было ясно, что в Башкортостане не только не хотят выделить какие-либо бюджетные средства для проведения юбилея, но вообще считают неуместным даже вспоминать имя и творчество Айдара Халима. А почему? Разве земля Башкортостана, миякинская земля для меня - не родная? Разве люди, живущие там, на каком бы языке ни говорили, не мои земляки, не мой народ?

Ведь у меня нет никакой вины перед народами. Скажите, разве я виноват в том, что образ моих мыслей отличается от образа мыслей Президента Рахимова? Разве виноват я перед башкирами, перед всем человечеством, что бью в набат о том, что каждый народ должен оставаться самим собой, что пора остановить башкиризацию татар? Какое, скажите, преступление я совершил?
Как можно не пускать человека к себе на родину - в село Кыргыз-Мияка, где он учился, в Уфу, где он жил и работал, только за то, что он критиковал некоторых чиновников за шовинизм и ущемление национальных прав татар? Или фашистами могут называться только те, кто повесил Зою Космодемьянскую, других героев? А как должны называться те, кто в собственной стране лишает целый народ языка, оставляя его невежественным, кто лишает человека первейших его прав и ставит его на край духовной гибели?

Впрочем, жизнь, народ мало обращают внимание на директивы или запреты разных "боссов". Мои юбилейные вечера, хо-тел я этого или нет, с успехом прошли в Москве, Набережных Челнах, Нижнекамске, Оренбурге, Казани. Несмотря на противодействие башкирских властей, мой юбилей с размахом отметили в моих родных селах - Керкелетамак и Олы Керкеле. Люди собрались со всего Миякинского района. Приехали известные татарские певцы и музыканты Зухра Сахабиева, Мунир Якупов, Рагде Халитов, Асия Ахметшина, Васим Ахметшин, писатель Вахит Имамов. Эти вечера превратились в праздник татаро-башкирского искусства. Спасибо всем этим людям. Не скрою, что я быстро устал от всех этих юбилеев, поэтому уже не видел надобности проводить торжества и в Уфе. На письмо Разиля Валеева и Индуса Тагирова я согласился главным образом потому, что хотел проверить, испытать, насколько широка душа президента моих собратьев-башкир, и щедрости любимого мною башкирского народа.

Действительно, с какой стати госчиновники Башкортостана будут проводить юбилей какого-то Айдара Халима, когда в последние годы Уфа не проводит дней рождения даже великого Габдуллы Тукая, творчество которого вдохновляло целую плеяду башкирских поэтов! А о народе, о душе моих земляков, об их тяге к литературе и культуре, об их неприятии бездуховности я вот что скажу. И татары, и башкиры, и чуваши, и русские более внимательны к своим землякам, к национальным культурам. В свое время я написал:

Жырдан алып жырга салганда да
Жырдан туймас халык - башкорт бар.

"От песни к песне, что складываются,
Есть ненасытный к песне народ - башкиры."