Две нации или один язык?

Вот мы говорим, насильно обучают башкирскому языку, башкиризация. Весьма странное, непонятное нормальному человеку явление, ибо знающий татарский язык поймет и башкирский, при необходимости сможет и читать, и писать по-башкирски. И наоборот - башкиры тоже понимают татарский. То есть, там, где собираются татары, для башкира переводчик не нужен. А ведь мы, если среди двадцати башкир или татар "затесался" один-два русских, считаем за лучшее перейти на язык "старшего брата". Особенно раньше часто так бывало. Да и сейчас это явление - привычное в целом для Башкортостана. То есть совместное проживание с татарином не понижает авторитета родного языка у башкира, не сужает сферу его потребления. Раз ты башкир, говори на удовольствие по-своему. Понимай мой ответ без толмача, говори свое слово по-своему. На юбилейных вечерах Айдара Халима обычно два ведущих - один говорит по-татарски, другой - по-башкирски. Интересно слышать оба эти языка, отмечая их особенности, различие и схожесть.

Я не верю выдумке, будто татарские муллы, приезжая в башкирские села, способствовали татаризации населения. Вдоль нашей речки Дим раскинуты татарские и башкирские села, на расстоянии 4-5 километров друг от друга. Живя вместе веками, Даже входя в один и тот же колхоз, беря у соседей невесту или выходя замуж за парня из соседнего села, эти села сохранили свой язык. Татарский аул оставался татарским, башкирский - башкирским. А зачастую в каждом селе свободно разговаривали на обоих языках. Если где-то рядом находилось еще и чувашское село, и там знали, скажем так, татаро-башкирский язык, да и татары довольно сносно "калякали" на чувашском. Почему-то не находится ни одного ученого, который изучил бы опыт такой полиязычности, насчитывающей уже несколько веков. Разве не могут профессора того же Башкирского университета и пединститута разработать методику одновременного освоения и использования татарского и башкирского языков? Ан нет, они по приказу боссов-шовинистов предпочитают или вынуждены заниматься антропологией и политикой.

Башкирский язык - также мой родной язык, потому что я, татарин, не вижу в нем ни одного непонятного слова. Чужим можно назвать лишь тот язык, который ни в коей мере не повторяет языки другие. Два разных народа никогда бы не разговаривали на общем языке. Да, башкирский язык - это на 96 процентов татарский язык. Да, и в то же время мы вполне можем назвать татарский язык башкирским. Раз уж это один, общий язык! Разве не так? Если уж даже башкирские ученые-татарофобы признают, что у наших народов общий фольклор, общее наследие, с какой стати у нас должно быть два "разных" языка? Алогизм какой-то получается. Как можно создать общее литературное наследие на двух разных языках? Скажем, разве возможно создать общее наследие на французском и татарском, немецком и татарском, английском и татарском языках? Невозможно. Не будем скрывать, господа, и скажем правду, ибо наступило время обратиться с этим вопросом и к широкой общественности: ведь, по сути, искусственно поднятый до статуса отдельного языка башкирский язык является диалектным наречием, ответвлением татарского языка, тысячу лет являвшегося языком межнационального общения и неофициальным государственным языком Российской империи и СССР, одним из четырнадцати "мировых языков" по шкале ООН. Впрочем, пусть башкирские ученые докажут: может: татарский язык сам является ответвлением от башкирского, его диалектом? Зачем я должен отвергать эту возможность? Ведь между двумя нашими языками-дистанция не длиннее толщины весеннего листика.
Когда-то, лет тридцать назад, известный башкирский писатель Хаким Гилязев, раскрасневшись от "чаепития", брякнул мне со смехом, что даже в книге-путешествии Ибн Фадлана упоминаются лишь башкиры, а татарами там, как говорится, вообще не пахнет. Действительно, а?.. Но ведь за моими плечами стоит тысячелетняя государственность, булгаро-татарский язык, славные государства Булгара, Казани, Золотой Орды, куда входили и башкирские племена; за моими плечами - алтайские письмена Культегина на каменных балбалах, созданные на великом тюрко-татарском языке поэмы "Кыйссаи-Юсуф", "Нуры содур..."

Может, именно поэтому я с детства, хоть и учился в татарской школе, свободно читал книжки на башкирском "языке" - моем родном, таком же родном, как татарский. И мне абсолютно не надо было преподавать его как "отдельный язык", ведь читать по-татарски для меня означало то же, что читать по-башкирски. А теперь, видите ли, татарина обучают не на своем историческом языке, а на "отдельном" башкирском, который, по сути, родился от татарского и "отпочковался". И не просто обучают, а кладут голову татарина на плаху и замахиваются топором: "Учи, дескать, наш башкирский язык, не то секирбашка сделаю!"

А мы без всякого запугивания умели читать и писать по-башкирски. Потому что никто нас к этому не принуждал. Как нельзя быть насильно милым, так нельзя насильно учить. Насилием можно возбудить только ненависть.

...Стоял, кажется, февраль 1954 года. Я учился в пятом классе Больше-Каркалинской семилетней школы, что в соседнем селе. По математике я начал отставать, и наш классный руководитель, вчерашний фронтовик Гарай ага Салимов оставил меня после уроков на дополнительные занятия. Немного позанимавшись, он, жалея меня, дал мне в дорогу одну пару из партии совершенно новых, только что поступивших в школу и еще никем не надеванных лыж. Спасибо, конечно, ему, ведь мне предстояло возвращаться целых пять километров. Уже вечерело. Чувствуя участие ко мне Гарая ага, я осмелел и попросил из библиотеки какую-нибудь книгу, ведь наш "классный" был еще и заведующим библиотекой. Впрочем, вся так называемая "библиотека" умещалась в одном книжном шкафу.

Учитель испытующе посмотрел на меня и сказал: "Да ведь осталась всего лишь одна книга, которую не читал. Вот, произведение дедушки Ленина."
Он протянул мне тяжеленный том, который чуть не выпал из моих рук. На обложке было написано: "В.И. Ленин. "Материализм и эмпириокритицизм".
Я раскрыл книгу. Она была на башкирском языке.
- Беру! - радостно воскликнул я.
Как помню, в книге было 740 страниц. Работники Книжной палаты могут проверить факт наличия этой книги на башкирском языке.
Забыв даже про свои новенькие лыжи, я дотемна читал эту книгу. Читалось легко, ведь башкирский язык - для меня все равно что родной.
Да, прочитал я эту книжицу до последней буковки, но так ничего в ней и не понял. Казалось, там ничего, кроме всяких "оппортунистов, трейд-юнионистов и эмпириокритицистов", не было.

...Сегодня десять башкир пытаются насильно внедрять башкирский язык в село, где живут тысячи татар, в райцентр, где живут десять тысяч татар, в город, где живут сто тысяч татар. Смогут ли они обучить татарского ребенка так, что он будет в состоянии свободно читать, как я в детстве, книжищу наподобие ленинского "Материализма и эмпириокритицизма"? Сможет ли в этом случае татарин обучаться башкирскому так, будто он обучается родному татарскому? Не покалечится ли наш разум? Не ранит ли, не изуродует ли душу ребенка такое обучение из-под палки? Сможет ли насильственное обучение способствовать росту, интеллектуального багажа ребенка, как это было при обучении на родном татарском языке?

Ответ на этот вопрос я пока оставляю за собой, он еще всплывет на страницах моей книги, а сейчас я так хотел бы подытожить мои размышления, связанные с воспоминанием детства: да, в те времена "башкироязычные" книги, которые я с таким удовольствием и легкостью читал, приказом сверху только-только отделялись от татарской книги, становились литературой братской и близкой, которая, по сути, была подарена татарским народом, татарской интеллигенцией. Если так можно выразиться, башкирская книга, говорящая чуть-чуть по-другому, оставалась той же татарской книгой.

Если бы в исторической действительности не было бы татарского языка, то откуда, из какой почвы, на какой сковородке в двадцатых годах прошлого столетия поспешно испекли бы "отдельный" башкирский литературный язык"? А ведь новоиспеченный лингвопирог создавался по рецепту "татароговорящих и татарописавших" татар Заки Валиди, Шаехзаде Бабича, более того, к этому "пирогу" приложил руку и сам "отец народов" Сталин. Почему же башкирский язык не выделили из "ребра" казахского, узбекского или азербайджанского языков? Ведь и они относятся к общему тюркскому наследию. Почему башкирский язык был выделен, взят именно из татарского языкового пласта? Для чего? С какой целью? Задумайтесь, друзья... Неужели это было сделано для того, чтобы впоследствии, встав на ноги, окрепнув и заматерев, он набросился на родителя своего - татарский язык - и принялся нещадно грабить его? Если, как утверждают башкирские ученые, наши языки настолько разные, даже "антагонистичные", почему же у нас общее тысячелетнее наследие? И как это, каким способом вдруг стали "башкирскими" и даже вошли в антологию башкирской поэзии поэты Мифтахутдин Акмулла, Гали Чокрый, Шаехзаде Бабич, писатель Мазит Гафури и даже Габдулла Тукаев, которому по приезде в Уфу не так-то просто было встретить "настоящего" башкира? Ведь все они считали себя деятелями татарской литературы и культуры, и таковыми считали их и другие на протяжении ста-двухсот лет. "Башкирским" был объявлен и выдающийся татарский ученый Риза Фахретдин. Вот так, в одночасье стала начинкой новоиспеченного пирога целая плеяда деятелей татарской культуры.

Да, буквы, звуки, то есть алфавит башкирского "литературного языка" был разработан с помощью татарских ученых. В языке, лексиконе почти не было разницы. Да и те немногие, едва уловимые отличия исходили не от каких-то "особенных", "своих", слов, а скорее всего от постоянного обогащения синонимами некогда активных частиц древнетюркской лексики, которые выпали из употребления или навсегда, или временно. Скажем, небольшая группка (10-15) "истинно-башкирских слов", которые, по сути, и составили основу "самостоятельного" языка, когда-то активно применялись в тюрко-татарском речевом пласте, пока по разным причинам не были вытеснены другими элементами. Речь идет о таких словах, как "алыс" ("далеко"), "мерген" ("стрелок"), "тэпкель" ("глубина" или "низменность"), "туган тэяк" ("родная земля") и другие. Все эти слова активно используются в старотатарском языке, старотатарской литературе, а некоторые употребляются и сейчас. Например, татарское "тэпкел" - та же "глубина", "туган тэяк" по-татарски звучит как "туган тэбяк" и т.д. Словом, и тогда, и теперь не было и нет в татарском языке слов, которых бы не понимал башкирин. А вот в башкирском литературном языке есть несколько слов, которые татарин "не понимает". Вернее, эти слова намеренно сделали таковыми, чтобы создать хотя бы крохотное искусственное различие. (Тут мне вспоминаются слова одного чешского профессора, который с улыбкой рассказывал, как при "бархатном" распаде Чехословакии словацкие ученые мучительно подбирали слова, которые хоть немного не были бы похожими на чешский. Ситуация почти идентичная.) Например, у башкир есть слово "телмарйен", что означает "лягушку", хотя наряду с этим у башкир есть и другое слово-синоним - "бака", что у татар тоже означает лягушку. Но ведь нужно как-то, хоть немного подчеркнуть "несходство" языков. Вот и подбирается специалистами слово из ялан-катайского диалекта - "телмарйен". Подобные слова вышли не из когда-то сформировавшегося общебашкирского литературного языка, а наоборот, были включены в еще не успевший оформиться литературный язык...

Какая из этого вытекает аксиома? Очень простая: выжить и развиваться башкирскому языку помогает его литературное наследие - татарский лингвокультурный пласт. Это - его основа. Башкирский язык не может отдалиться от татарского, и наоборот...

А между тем мы стали такими беспечными...

Взять, к примеру, такой интересный вопрос, как исторические предпосылки возникновения башкирского литературного языка. В конце двадцатых годов московские ученые-языковеды, стремясь как можно больше увеличить "несходство" двух братских языков, а вернее, отличие "обреченного" на рождение литературного башкирского языка от татарского, сумели навязать башкирской орфографии принцип "как произносится, так и пишется". (Примерно такая ситуация наблюдается в белорусском языке.) Например, буква "г" имеет твердое и мягкое произношение как у татар, так и у башкир. Но у татар нет обозначения мягкости, поэтому татарские дети пишут "мэнфэгать" (потребность), "табигать" (природа), но произносят "г" в обоих словах по-разному. Башкирским же детям не надо для этого напрягаться, ибо в их алфавите есть "специальные буквы", то есть знаки мягкости и твердости. Конечно, это облегчает усвоение башкирского языка, башкирской фонетики. Кроме того, как уже было сказано, много архаичных, диалектных или вышедших из употребления татарских слов ничтоже сумняшиеся были объявлены "башкирскими" и внедрены в употребление.

Наконец, в татарском языковом пласте есть слова, которые используются относительно редко. Им, естественно, тоже дали "башкирскую" прописку. Скажем, что слова-синонимы "балэкэй" и "кече", что означает "малый", "маленький". У татар чаще используется слово "балэкэй". Башкирские светила языкознания по способу произношения заменили "ч" на "с", и в итоге родилось "истинное" башкирское слово "кесе" Когда оказалось, что слова "сугышчы" (воин), "булэк" (награда), "кибет" (магазин) невозможно переделать в "башкирские", их просто заменили на "воин", "награда", "магазин" (!) Не правда ли, истинно "башкирские" слова? А другое слово, вошедшее в тюрко-татарский язык из арабского и вполне натурализовавшееся у тюрок - "мустакиллек" ("самостоятельность") настолько башкирским "спецам" не понравилось, что года два назад они выдумали свое - "узаллылык". (В свое время турецкие ученые, стремясь освободить свой язык от "нетюркских" элементов, даже вместо "мектеб" ввели придуманное слово "окул" (школа), но в народе оно так и не прижилось.)

Словом, в то время, когда весь мир стремился к интеграции, башкирская "передовая мысль" отнюдь не спешила интегрироваться с татарами, а наоборот, по наущению "матушки-Москвы" проводила тенденцию сепарации, разделения, даже национального плагиата, если не сказать - разбоя. Москва, стоя на позиции приднестровских, башкирских и других "вассальных выкормышей", такую тенденцию, такую политику, естественно, одобряла безраздельно и будет одобрять, более того, будет ей помогать. Вдохновленные такой поддержкой "башкиристы" с легкостью политического ловеласа занесли в "башкирский список" целую плеяду выдающихся татарских ученых, поэтов и писателей, о которых уже писалось выше. Я уж не говорю о таких "башкирских" писателях, как Сайфи Кудаш, Мустай Карим, Назар Наджми... Об этом в свое время потрясающе писали покойный ученый Альберт Фатхи, писатель Нурихан Фаттах...

"Светила" из Башкирского Института языка, литературы и истории зациклились на еще одном "исконном" башкиризме: глагольной форме типа "бармаем", "кайтмаем", ("не пойду", "не вернусь"), которые в литературном татарском языке пишутся как "бармыйм", "кайтмыйм". Вот что мне хочется сказать в связи с этим. Все эти глагольные формы активно употребляются в творчестве таких "насквозь" татарских поэтов, как Муса Джалиль, Габдулла Тукай, наконец, в произведениях великого татарского историка, просветителя и лингвиста Каюма Насыри.
Недавно я заново перечитал их и, например, обнаружил в произведениях выходца из аула Ширдан (ныне Зеленодольский район Татарстана, что неподалеку от Казани) такие "башкирские" слова, как "белмэем", "мэргэн", "алыс", "ук-садак" и т.д. Все эти слова не так давно активно использовались и принадлежат богатейшему и древнему тюрко-татарскому языковому пласту. Своеобразный "Кодекс-Куманикус", только не изданный в Венеции в средние века, а бережно сохранившийся у волго-уральских татар.

Хотелось бы как-то встряхнуть полусонных сотрудников татарского Института языка, литературы и истории. Если татары Актанышского, Муслюмовского, Мензелинского районов Татарстана и некоторых районов Башкортостана используют в своей речи выражения типа "бармаем-кайтмаем", "удебеднен кыдыл бодау" ("з" заменена на "д"), "бер алманы бишкэ булэек", это не говорит об их башкирском происхождении, а, наоборот, свидетельствует о наличии древних и диалектных форм татарского языка. Если "писать, как звучит", то слова "йыл" (год), "йэшлек" (юность), "кайтайык" (вернемся) и по-татарски звучали бы правильнее, и это явилось бы победой не башкирской орфографии, а здравого смысла. Во всяком случае эти элементы языка никак не разъединяют татарский и башкирский языки. Особенности, своеобразие татарской и башкирской речи оба народа хранили и будут хранить естественным образом, без вмешательства извне. Так было, так будет. У меня не возникает ни малейшего сомнения в сохранении своеобразия двух народов, у каждого из кото-рых есть свои школы, своя печать, свое искусство. Но кровь холодеет и печаль льется в сердце, когда я вижу, как между двумя народами пытаются не просто прочертить межу, но даже воздвигнуть каменную стену, противопоставить два братских народа.

Грустно. Печально... И я не мог не выразить эту печаль в своей книге. морочить голову своим народам, чтобы усложнять и так нелегкую жизнь.